Я ЛЕВ ПО ЗНАКУ ЗОДИАКА, лев — это большая и важная часть меня.

Я РОС В ТЕХАСЕ, ВОТЧИНЕ РЕДНЕКОВ, и ходил c чешками в сумке и скрипкой под мышкой. Не могу сказать, что мне приходилось легко.

МОЙ ОТЕЦ ВЫРОС НА РАНЧО. Он был человеком земли, очень нежным и мягким, но его не стоило злить. У него была энергия южанина — если он на секунду переставал быть любезным и менял тон, надо было тут же спасаться бегством.

ОТЕЦ НАУЧИЛ МЕНЯ ТОМУ, ЧТО ПО МОЛОДОСТИ ВОСПРИНИМАЕШЬ КАК КЛИШЕ, но со временем понимаешь, насколько это важно: честности, страстности, трудолюбию.

«ГРЯЗНЫЕ ТАНЦЫ» ПРОГРЕМЕЛИ не потому, что я там отлично двигал задницей, а потому что смешная еврейская девушка заполучила крутого парня — при этом она не была секси, но у нее было большое сердце.

Я ХАМЕЛЕОН. Я могу быть сумасшедшим, скромным, злым, умником, невеждой, геем, мальчиком, девочкой. О боже, и женственность мне тоже свойственна.

МОЯ СЕСТРА ВИКИ ЛЮБИЛА ПЕРЕОДЕВАТЬ МЕНЯ и называла «моей маленькой сестричкой Сюзи».

В АФРИКЕ, НА СЬЕМКАХ ФИЛЬМА «КОПИ ЦАРЯ СОЛОМОНА», я подружился со слоном по имени Гарри. Я обращался с ним, как со своими лошадьми — с большой любовью и доверием. На пути домой я притормозил свой Land Rover и крикнул: «Гарри!» Он подошел ко мне, остановился у машины, засунул хобот внутрь и обнял меня — Гарри не хотел, чтобы я уезжал! Тут я уже стал серьезно думать, как устроить на своем ранчо заповедник для слонов.

БОЛЬШИНСТВО АКТРИС к тому моменту, когда они становятся кинозвездами, — это злобные женщины с плохим характером.

У НЕЗНАЕК БЕСКОНЕЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ДЛЯ РОСТА, а у всезнаек его просто нет.

Я ИСПРОБОВАЛ ВСЕ: сходил и к тому психоаналитику, и к этому и понял, что в девяноста восьми процентах из ста они просто зачитывают тебе учебник.

ОДНАЖДЫ Я ПОЕХАЛ ЗА ЧЕМ-ТО В СКОБЯНУЮ ЛАВКУ, увидел, что кто-то вышел из соседней машины и последовал за чуваком в магазин, как зомби, понятия не имея, кто это. Тут между нами встал большой индеец, и я понял, что хожу по пятам за Марлоном Брандо, как типичный фанат. Я зачем-то сказал: «Я только что закончил работать с Фрэнсисом Фордом Копполой, — и тут же подумал: — Что ты делаешь, идиот! Он же судится с Фрэнсисом!» Я продолжал за ним ходить и что-то бубнить, и мне казалось, будто я пришел к психотерапевту на прием — он просто меня слушал. Наконец я замолчал и сказал: «Простите, мне ужасно стыдно за это все». А он наконец обернулся и сказал: «Эй, сынок, я вижу что-то в твоих глазах, не теряй это, верь в себя». И я это на всю жизнь запомнил, даже в самые плохие времена думал: «Марлон Брандо увидел что-то в моих глазах!»

МНЕ НРАВИТСЯ ДУМАТЬ, что у меня много ангелов-хранителей, которые болтают ножками, сидя у меня на плече, один из них — мой отец.

КОГДА У МОЕЙ ЖЕНЫ СЛУЧИЛСЯ ВЫКИДЫШ, какие-то паршивые журналисты про это прознали, и на следующий же день, когда я выступал на церемонии «Грэмми», меня спросили: «Итак, Патрик, что вы чувствуете по поводу того, что вчера умер ваш ребенок?» Если б я мог в тот момент добраться до них, меня бы упекли в тюрьму до конца жизни.

НЕПРАВИЛЬНО, ЧТО КОМУ-ТО ПЛАТЯТ ДЕНЬГИ за то, что они причиняют боль другим.

ЕСЛИ ТЫ ПО-НАСТОЯЩЕМУ КОГО-ТО ЛЮБИШЬ, а потом умираешь, ты забираешь эту любовь с собой, потому что это в общем-то все, что ты можешь взять.

ЖЕНЩИНЫ ВСЕ ХОТЯТ, ЧТОБЫ МУЖЧИНЫ БЫЛИ более чувствительными, а потом они идут и пишут песни «Куда делись все ковбои?».

В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ Я ПОНЯЛ, что танец спасает меня от депрессии. Когда танцуешь, все кажется не таким уж плохим.

У МЕНЯ ЕСТЬ ТРИ ПРОСТЫХ БАРНЫХ ПРАВИЛА. Номер один — не нужно недооценивать своего оппонента, ожидай неожиданного. Два — решай проблемы на улице, не начинай ничего выяснять в баре. Три — будь милым.

Я ХОЧУ ПРОДЕРЖАТЬСЯ ДО ТЕХ ПОР, пока не изобретут лекарство от рака.

КАК ТЫ УЧИШЬ СЕБЯ ОПТИМИСТИЧНО СМОТРЕТЬ В БУДУЩЕЕ, когда статистика упрямо твердит, что ты уже мертвец? Ты идешь работать.

ЧЕГО Я ТОЧНО НЕ СОБИРАЮСЬ ДЕЛАТЬ, так это преследовать жизнь изо всех сил. Если этому посвящать все время, точно не выживешь.

Я НЕ БОЮСЬ СМЕРТИ, я просто еду домой.