— 3ато не пьет. — Ой, правда. Хоть не пьет.

Что характерно, обнаглели.

Старые, а тоже все никак не навоюетесь.

Людк, а Людк, сумки-то возьми!

Кикимор я не понимаю.

Я ей говорю: «Санюшка», а она мне: «Митюнюшка»…

Откопалась уже?

Беги, дядь Мить.

Ума-то Бог не дал, а души и силы — сколько хошь.

Извините, что помешал вам деньги прятать.

Ну, Василий, мягкого тебе полета.

Курорт органов движения, ешкин кот.

Брак — это добровольное рабство.

— Она мне говорит: «Куда деньги дел?» — А куда деньги дел?

Надеюсь, что вы как интеллигентный человек не осудите нас за лучик счастья на темном небосклоне жизни.

— Встречу — убью. А голуби тут не при чем. — Ты че, Лешка! Не вздумай, слышь! Чуть-чуть за шкирку потрясь и будет с него.

— Я работаю в отделе кадров. — Что ж вы так плохо за кадрами-то смотрите?

— Любите ли вы этого человека? — Ой, да какой это человек!

Бог-то ведь не мошка, видит немножко.

Ах ты, сучка ты крашена!

— Соль — это белый яд. — Сахар же белый яд. — Сахар — сладкий яд.

— Ты идешь к этой Горгоне! — Не. Я к жене.

— Где ж я ему его возьму, этот бар? — Вот побарствует маленько — и притопает.

Однако, потоп щас будет.

Эх, откудава-то к нам такого красивого дяденьку замело?

Орган движения они лечили, орган движения… Поотрывать бы вам эти органы к чертовой матери!

— В армию меня забирают. — Кто? — Дед Пихто.

— Может, и мы с тобой пойдем, состругаем себе Снегурочку? Вот жизнь-то. — Молчи уж, стругальщик.