• Правда всегда победит, рано или поздно.
  
   
• Ничто не слишком отвратительно для меня.
  
   
• Худшим является отделение от родителей.
  
   
• Каждый отказ сделал меня более уверенным.
  
   
• У меня не было репутации, чтобы ее защитить.
  
   
• Я сделал одну ошибку

Роман Полански, Чарли Чаплин, Сергей Параджанов, Джафар Панахи, Мэл Гибсон и другие деятели кино, которых попросили на выход — государство, киноиндустрия или общественность.
 

24 февраля (то есть сегодня) состоится вручение французского «Оскара» — кинопремии «Сезар». В этом году ее президентом должен был стать режиссер Роман Полански, но давление общественных организаций заставило его отказаться от этого поста. КиноПоиск вспомнил еще несколько похожих примеров, когда кинематографисты (преимущественно режиссеры) подвергались запрету на профессию из-за собственных проступков, мнения общественности, опасливости киноиндустрии или прямого запрета государства.

Роман Полански: Вдали от Голливуда

Знаменитый режиссер Роман Полански под давлением феминистских организаций вынужден был в январе 2017 года отказаться от поста президента французской кинопремии «Сезар». Дело в том, что в США против него по-прежнему открыто дело об изнасиловании несовершеннолетней в 1977 году. Европейские феминистки посчитали, что такому человеку не стоит решать судьбу французского «Оскара», и организовали сбор петиций. В дискуссию оказались вовлечены не только члены Французской академии искусств и технологий кинематографа, но и министры правительства страны. В итоге Полански добровольно сложил полномочия прямо накануне вручения премии.

Примечательно, что в прежние годы прошлое не помешало Полански возглавить жюри Каннского фестиваля в 1991 году, не говоря уже о том, чтобы снимать в Европе фильмы. Однако вот уже 40 лет Полански не может возвращаться в США или посещать те страны, у которых с Америкой действует соглашение о выдаче преступников (дважды его задерживали, в Швейцарии и в Польше, но местные суды отказывали Штатам в экстрадиции). Из-за этого он навсегда потерял возможность работать в Голливуде, куда стремился с самого начала карьеры.

Полански никогда не отрицал того факта, что он вступил в связь с фотомоделью Самантой Геймер (ей на тот момент было 13 лет). Он сбежал из-под домашнего ареста (по американским законам именно это отменяет срок давности), потому что прокурор отказался заключать с режиссером соглашение и выдвигать обвинение лишь в сексе с несовершеннолетней, а не в изнасиловании.

История эта породила немало острых вопросов, в частности о том, может ли хоть самый распрекрасный художник быть выше закона и морали. В то же время профессиональное сообщество Полански всегда поддерживало. Его фильмы участвовали в оскаровских гонках, хотя режиссер и не мог лично посетить церемонию награждения. Так что Полански повезло: он оказался отрезан от Голливуда только географически.

Роско Арбакль

Роско Арбакль: Презумпция виновности

Многим коллегам Полански повезло куда меньше: их выкидывали из кинематографа если не навсегда, то на многие годы. Причем кара эта была, в отличие от Полански, отнюдь не

Я люблю тени в фильмах. Но не в жизни.

Память у людей короткая. Когда началось Косово, о Боснии успели забыть, не говоря уж о Второй мировой. Помню, когда война кончилась и мой отец вернулся из концлагеря, он сказал: «Знаешь, через пятьдесят лет все об этом забудут».

Не стоит задавать себе чересчур много вопросов. Это синдром сороконожки. У сороконожки спросили, в каком порядке она передвигает ноги, и она не смогла больше ходить.

Секс не развлечение. Это сила, стимул. Он меняет ваш образ мыслей.

После смерти Шарон (речь идет о гибели беременной жены Полански актрисы Шарон Тейт от рук членов банды Чарльза Мэнсона в 1969 году. — Esquire) у меня и правда было сильное желание сдаться. Но я просто выжил. Просто такой уродился.

Справляться с несчастьем — все равно что выжимать тормоз в автомобиле. Это происходит инстинктивно. Либо ты уцелеешь, либо погибнешь.

Дети принимают реальность такой, какая она есть, потому что им не с чем ее сравнить. Теперь, когда у меня появился ребенок, я чувствую это гораздо лучше. Ей было шесть — мне было столько, когда немцы захватили Польшу. Ей пять — а в этом возрасте родители последний раз повезли меня отдыхать в деревню. Понимаете? Ей семь — это когда я лазил из гетто и обратно через дыру в колючей проволоке. Я смотрю на прошлое ее глазами и только теперь понимаю, каким опасностям подвергался. Но когда сам был ребенком, я этого не понимал. Я плакал из-за разлуки с родителями, но не из-за того, что еда была плохая, не из-за вшей в волосах или блох с клопами в постели.

Фильмы всегда обходятся дороже, чем вы рассчитывали.

По-моему, противозачаточные таблетки изменили женскую психологию. Если подумать о миллионах женщин, которые ежедневно принимали и принимают гормоны, становится ясно, что это не могло пройти бесследно. Я правда верю, что без таблеток феминизм не развился бы до такого абсурда.

По-моему, в Голливуде не любят делать кино. Там любят заключать сделки.

Для тех, кто на виду у публики, существует свое правосудие.

Против меня не было никакого заговора. Виноват только я сам. И мое прегрешение было серьезней, чем у Билла Клинтона (речь о связи с несовершеннолетней. — Esquire).

Удовольствие — это морковка. И кнут.

Наркотики ради отдыха еще можно оправдать. А ради какого-то выхода — это смешно. Наркотики меняют восприятие, а ведь творец должен быть еще и наблюдателем. Создавая что-то, вы должны держать в руках рычаг. А если ваше чувство осязания нарушено, вы можете этот рычаг сломать. Или перепутать его с задницей вашей жены.

Кино — это кино, а жизнь — это жизнь.

Льстите актерам. Они не могут против этого устоять.

Никогда не срывайте волоска с головы Фэй Данауэй. Сорвите его с чьей-нибудь еще.

Я не мазохист, но по утрам всегда принимаю холодный душ. Это великолепное начало дня, поскольку потом заведомо не будет ничего хуже.