Режиссер фильма "Джокер" Тодд Филлипс выложил в своем Instagram-аккаунте снимок исполнителя главной роли Хоакина Феникса в образе главного героя. Однако на фото актер запечатлен без привычного белого грима, ярко-зеленого парика и неестественной улыбки. Зрители сразу предположили, что им предстоит увидеть главного героя до его фатальных изменений.

Сюжет нового фильма о главном враге Бэтмена основан на графической новелле The Killing Joke Алана Мура. История расскажет о неудачливом комедианте, который страдает из-за собственной несостоятельности и пытается любыми способами обеспечить беременную жену. Когда же она погибает, он участвует в ограблении, во время которого падает в чан с химикатами, но выживает и впоследствии превращается в самого жестокого преступника вселенной DC. Картина будет скорее напоминать суровую криминальную драму, нежели типичный супергеройский фильм. Ее относительно скромный бюджет оценивается в районе 55 миллионов долларов.

Предположительно, фильм будет выпущен в прокат с рейтингом R из-за обилия обнаженной натуры.

Ненавижу интервью. В отличие от кино, они показывают тебя таким, какой ты есть.

Я живу в мире, где нужно постоянно напоминать о себе. Типа, мелькать перед глазами и все такое. Делать хоть что-то. Жать руки и позировать. Я уверен, что у всяких суперзвезд, да и у мелочовки тоже, есть настоящий график: сколько раз в месяц нужно продемонстрировать себя, сколько раз — устроить небольшой скандал, сколько раз — принять участие в какой-нибудь благотворительной акции. Пропустил хоть однажды — все, считай ты в жопе. Уже через месяц, услышав твою фамилию, люди будут говорить: «Да? А кто это?», а через год — и то, если тебе очень повезет — ты найдешь лишь одного чувака, который скажет что-то типа: «Хоакин Феникс? Что-то очень знакомое. Это тот, который умер пару лет назад, да?»

В свое время я придумал так много шуток насчет своего имени, что сегодня не могу вспомнить ни одной.

Я никогда не настаиваю на том, чтобы девушки правильно произносили мое имя. Я всегда говорю им: зовите меня Котик.

Помню, в какой-то момент, в детстве, я здорово разочаровался в католицизме. У меня была девчонка-католичка, но, вопреки всем католическим заповедям, она почему-то совершенно не спешила делиться любовью с ближним.

Я точно знаю, что мне рано жениться. Я все еще не могу устоять перед женской красотой.

Однажды, когда мне было очень плохо, один чувак посоветовал: «Слушай, отправляйся в бар, напейся, а потом трахни какую-нибудь девчонку». Я сделал все, как он сказал, но легче мне не стало. Кажется, это все же не мой путь.

Не стоит отправляться на свидание, если тебя никто не ждет.

Я нормально отношусь к эротическим сценам. Типа: «Феникс, раздевайся». — «Сейчас». Но вот что я ненавижу, так это когда чуваки из съемочной группы начинают давать какие-то советы и подбадривать тебя идиотскими шутками.

Я не особо разбираюсь в таких штуках, как метафоры и аналогии. Если честно, я просто не вижу между ними разницы.

Стать актером — это как выйти во двор вместе с отцом и впервые сесть на велосипед. Вначале ты страшно ссышь. Ты представляешь себе, как падаешь и летишь через руль, ломая ребра. Но все же ты не падаешь, и не падаешь ты только потому, что единственная сила, которая не дает тебе упасть — это твой отец, который бежит рядом с велосипедом, придерживая его за сиденье. «Сынок, ты почти сделал это», — говорит он. А потом вдруг ты начинаешь что-то понимать и, типа, говоришь: «Пап? Ты все еще здесь? Отпусти, я сам».

Я плохой актер. Я ничего не знаю про Шекспира.

Я всегда делаю то, от чего меня прет сейчас, сегодня, в этот час, в эту минуту. Захочу, и это будет 80-миллионная комедия про полицейских — мне плевать. Захочу — и это будет совершенно дикое независимое кино. Никогда не хотел иметь четкого жизненного плана.

Ненавижу говорить о моих фильмах. Почему вы считаете, что я знаю, о чем они?

Я всегда испытываю что-то вроде раздражения по поводу своей последней работы — какой бы она ни была. Именно поэтому я продолжаю и продолжаю сниматься в новых фильмах. Просто пытаюсь исправиться, вот и все.

Быть в телевизоре всегда лучше, чем сидеть перед ним.

Создание кино — это искусство манипулирования. Ты манипулируешь погодой и создаешь дождь, когда он тебе нужен. Ты манипулируешь актерами, и сам, как актер, манипулируешь своими чувствами — чтобы они совпали с теми, которые, как тебе кажется, есть у твоего персонажа.

Иногда мне кажется, что меня приглашают на роль только потому, что все остальные актеры заняты где-то еще.

Моя жизнь — это какая-то сплошная гребаная шутка.

Любой человек считает себя нормальным, пока кто-то, у кого есть авторитет и диплом, не скажет ему, что он псих. Плохо лишь то, что не все прислушиваются.

Не понимаю людей, которые могут есть во время выпуска новостей.

Я почти уверен в том, что за секунду до смерти сидящий на диете человек думает: «Черт, и почему 17 лет назад я отказался от пончиков с черникой?»

Вот уже больше года я пытаюсь бросить курить. Я даже ходил к гипнотизеру. Помню, как я пришел к нему, как мы сели в кресла, как начали говорить. А потом — часа через два — я очнулся и увидел, что гипнотизера уже нет в комнате. Но там была его жена. И я, типа: «Боже, я, кажется, задремал! Мы так и не поговорили с доктором!» А она говорит: «Не беспокойтесь. Вы достаточно пообщались». Я вылетел оттуда пулей, сразу купил пачку сигарет и начал курить одну за другой. Представляю, что я там ему наговорил.

Когда я думаю, я всегда тереблю волосы. Ничего не могу с этим поделать, и — если честно — я бы не хотел, чтобы об этом знали все. В этом случае слишком легко будет поймать меня на том, что я ни о чем не думаю.

Я вообще не по части того, чтобы превращать чувства в слова.

Знаю, что это прозвучит странно, но я, например, очень люблю бывать в лесу. Я вообще люблю бывать там, где никто не может достать меня по телефону.

В детстве я очень любил теряться.

У меня нет ни малейшего желания говорить о покойном брате (Ривер Феникс — известный актер, погибший от передозировки наркотиков в возрасте 23 лет. — Esquire). Мне не нравится, когда меня сравнивают с ним. Он был невероятным человеком и великим актером. Когда-то мы договорились с ним о том, что будем стареть вместе, но теперь я один, и кажется, больше всего на свете мне нужно поговорить с ним снова. Вот и все. Больше я ничего не могу сказать, точка.

Я хочу оставаться в середине, хочу быть одним из миллионов. Хочу приходить в Центральный парк и спокойно сидеть на лужайке.

К славе тяжело привыкнуть. Проще привыкнуть к хронической болезни.

Чуваки, вы вряд ли добьетесь от меня каких-то истин. Я знаю только то, что настоящий серфер не бывает там, где двухфутовые волны. Настоящему серферу нужны десятифутовые.

Есть у меня одна слабость: отсутствие стремления к совершенству.

Не вижу ничего плохого в том, чтобы отыграть свою роль, по ходу постоянно думая: «Черт, что же будет на обед?»

Я стараюсь держаться подальше от тех, кто относится к себе слишком серьезно.

Кажется, я вспомнил одну шутку про свое имя. В школе какой-то чувак все никак не мог нормально выговорить это — Хоакин. И я сказал ему: «Даже не пытайся. Я и сам-то его не выговариваю».

Настоящий хип-хоп закончился в 1993-м. Будете спорить?

Я не могу поддержать разговор о стейках.